Самое страшное испытание — испытание голодом. Уже одного этого достаточно, чтобы считать Ленинград городом-героем. Но на долю блокадников выпали неизмеримо большие испытания.
Положение города стремительно ухудшалось с каждым днем.
«Наступили дни, которых не смог бы выдумать самый неуемный писатель-фантаст. Картины Дантова ада померкли, потому что они были только картинами, а здесь сама жизнь взяла на себя труд показывать удивленным глазам небывалую действительность» |
Об ужасах того времени лучше и полнее всего описано в мемуарах Д.Лихачева, который выжил в осажденном городе в страшный первый год блокады, а также в «Блокадной книге», составленной А.Адамовичем и Д.Граниным по воспоминаниям блокадников. Читая их, даже не верится, что все это на самом деле происходило.
Почти ежедневно враг по нескольку раз совершал налеты на город, разрушая административные и жилые здания, склады, заводы и фабрики. Только 13 октября 1941 года немцы сбросили на Ленинград 12 тысяч зажигательных бомб. Но к этому времени горожане научились с ними бороться, устраивали дежурства на крышах, чтобы гасить «зажигалки».
«Она пробила все этажи, уничтожив лестницу. Пожар начался снизу, и выйти из здания было нельзя. Раненые выбрасывались из окон: лучше разбиться насмерть, чем сгореть» |
«Стремясь обезопасить дома от зажигательных бомб, мальчики и девочки засыпают чердаки песком, запасают воду для тушения пожаров, во время воздушных налетов вместе со взрослыми дежурят на крышах. У многих ребят свой боевой счет. Например, ученик третьего класса 178-й школы Коля Андреев вместе со своими товарищами обезвредил 43 зажигательные бомбы, девятилетний Гена Толстов — 19, его ровесник Олег Пегов — 15» |
Голод пришел очень скоро. С ноября начались самые мрачные и тяжелые для Ленинграда месяцы. Зима в том году выдалась, как назло, очень суровой. Ни отопления, ни воды. В домах было почти также холодно, как и на улице. Буржуйки же были далеко не у всех, а иногда и по одной на дом. В комнатах царил почти мрак — нельзя было, чтобы вражеские самолеты заметили даже небольшой огонек. Для этого окна плотно завешивали.
С декабря 1941 года условия блокады стали особенно тяжелыми. От истощения и голодной смерти умирало все больше и больше людей. Пик смертности от голода пришелся на январь-апрель 1942 года и был настолько массовым, что многие уже и не замечали трупы.
«Умирают так, как будто засыпают. А окружающие полуживые люди не обращают на них никакого внимания. Смерть стала явлением, наблюдаемым на каждом шагу. Когда утром выходишь из дому, натыкаешься на трупы, лежащие в подворотне, на улице. Трупы долго лежат, так как некому их убирать» |
В городе появилось много крыс, которые съедали не только запасы еды, но и нападали на людей. Ослабшие от голода, некоторые были даже не в силах отогнать поедавших их заживо крыс.
Город опустел. Улицы завалило снегом, который никто не чистил, так как дворников почти не осталось. К концу декабря полностью перестал ходить транспорт. Больные, изможденные люди с осунувшимися черными лицами пешком плелись кто на работу, кто за продуктами. В очереди за хлебом можно было потерять полдня, в ней стояли с ночи, в ней умирали.
«Я стоюв очереди за хлебомв булочной. Там горит светильничек такой, и по карточкам нам дают мокрый кусочек. Я чувствую, что я зацепляюсь за что-то иперешагиваю. У меня нет сознания, что это человек. Я думаю:ктоэто таммешоккакой-то бросил? Никак не мог понять, что вообще происходит. Яперешагнул, и другие идут. Когда я вышел, только тогда до меня дошло, что мы ходили по человеку, который тут упал!» |
«... Когда я стояла в очереди за макаронами, вдруг началась воздушная тревога. Никто не хотел расходиться: боялись потерять очередь. Но вдруг почти напротив магазина упала бомба. Все побежали, и я побежала в бомбоубежище. |
Чтобы не умереть с голоду в пищу шли и клей, и ремни, и ботинки, — все, что хоть отдаленно можно было употребить.
«… Оставалось, как полярным путешественникам из рассказов об Амундсене или Нансене, переходить на ремни. Но это дело нехорошее получалось. Потому что тогда, у тех путешественников, ремни были сыромятные. Это сыромятная кожа, не выделанная химически, не прошедшая, так сказать, обработку. А ремень — что? Ничего! Его вот изрежешь, искрошишь, попытаешься сварить, варишь-варишь — он не разваривается. А если и разварится, съешь это все, то, как говорится, никакой радости от этого нет, ничего нет» |
«— Конечно, все приходилось есть: и ремни я ела, и клей я ела, и олифу: жарила на ней хлеб. Потом нам сказали, что из горчицы очень вкусные блины. За горчицей какая была очередь! |
На месте разбомбленных Бадаевских складов добывали землю, которую продавали как съедобный продукт. Про бадаевскую «сладкую» землю рассказывают многие.
«— Потом еще такая деталь запомнилась: когда разбомбили Бадаевские склады, мы бегали туда, или, вернее, добредали. И вот земля. У меня остался вкус земли, то есть до сих пор впечатление, что я ела жирный творог. Это черная земля. То ли в самом деле она была промаслена? |
В столовые, где давали «суп» из дрожжей и то, что и едой можно было назвать с большой натяжкой, ходили и те, кто не мог себе позволить купить даже эти несъедобные блюда. Они вылизывали тарелки. Да что там тарелки, многие готовы были слизывать капли еды прямо с пола. И люди с сочувствием их понимали.
Некоторые, даже будучи сильно истощенными, готовы были копить продукты, отрывая их от своего скудного пайка. К примеру, у одного из рабочих после его смерти нашли 3000 рублей и килограмм сахара, который он то ли сберег, то ли выпросил по крупицам у таких же умирающих соседей.
Были и другие случаи. Так, к примеру, в комнате одной женщины, погибшей в ту страшную зиму, обнаружили небольшой узелок с крупой. Умирая от голода, она хранила запас на случай возвращения пропавшего без вести мужа.
Пожары в городе стали случаться все чаще и чаще. Обессиленные люди просто не могли уследить за буржуйками. Со временем голод притупил все эмоции. Люди больше не боялись бомбежек. Многие перестали укрываться в бомбоубежище, когда объявляли тревогу. Больше не было брезгливости и страха перед умершими. Смерть стала частью быта. Везде — на улице, в домах, комнатах, на лестницах, в госпиталях, подвалах — лежали трупы умерших. Весь город, казалось, стал моргом.
«Помню — я был зачем-то в платной поликлинике на Большом проспекте Петроградской стороны. В регистратуре лежали на полу несколько человек, подобранных на улице. Им ставили на руки и на ноги грелки. А между тем их попросту надо было накормить, но накормить было нечем. Я спросил: что же с ними будет дальше? Мне ответили: «Они умрут». — «Но разве нельзя отвезти их в больницу?» — «Не на чем, да и кормить их там все равно нечем. Кормить же их нужно много, так как у них сильная степень истощения». Санитарки стаскивали трупы умерших в подвал. Помню — один был еще совсем молодой. Лицо у него было черное: лица голодающих сильно темнели. Санитарка мне объяснила, что стаскивать трупы вниз надо пока они еще теплые. Когда труп похолодеет, выползают вши. Город был заражен вшами: голодающим было не до «гигиены». «Весной по Неве поплыли вереницы трупов красноармейцев. Но воду из Невы продолжали брать, оттолкнет труп и зачерпывает, а что делать» |
Каждый выживал, кто как мог. Все больший размах в городе приобретали мошенничество, воровство, спекуляция, разбои, грабежи.
«Мальчишки, особенно страдавшие от голода (подросткам нужно больше пищи), бросались на хлеб и сразу начинали его есть. Они не пытались убежать: только бы съесть побольше, пока не отняли. Они заранее поднимали воротники, ожидая побоев, ложились на хлеб и ели, ели, ели» |
На черных рынках люди обменивали на еду ценные вещи. Часто людей обманывали и под видом еды продавали непригодные в пищу продукты. Так, например, могли продать котлеты из навоза или студень из человеческого мяса. Людоедство в Ленинграде принимало разные формы.
|
По большей части каннибализм не был осознанным.
|
От голода многие сходили с ума. Это были уже не люди – звери, которые охотились на соседей, на тех, кто, как они считали, скоро должен умереть.
|
А дети оставались детьми даже в такое суровое время. Они мечтали о будущем, о том, что Красная Армия победит и наступит мир. Эти надежды они воплотили на бумаге в своих рисунках.
Нет аккаунта? Зарегистрируйтесь