Наиболее ярким примером мужества и героизма советских пограничников и воинов Красной Армии является оборона Брестской крепости. В составе ее защитников были также пограничники 9-й заставы лейтенанта А.М.Кижеватова. Судьба лейтенанта не известна до сих пор. По некоторым данным он погиб 29 июня 1941 года. Трагично сложилась и судьба его семьи: мать, жену и троих детей 15-ти, 11-ти и 2-х лет гитлеровцы расстреляли осенью 1942 года.
Андрею Митрофановичу Кижеватову в 1965 году посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
Вопреки планам немецкого командования, организованная оборона Брестской крепости продолжалась до 29 июня 1941 года. Но и спустя месяц, в ней сохранялись отдельные очаги сопротивления.
Тяжелая судьба выпала на долю одного из руководителей обороны Брестской крепости майора Петра Михайловича Гаврилова. В прошлом участник Гражданской войны, он был одним из последних защитников крепости.
Раненым, без сознания Петр Михайлович был взят в плен гитлеровцами 23 июля 1941 года. В плену он познакомился с генералом Карбышевым.
Освобождение из плена пришло лишь в мае 1945 года. Тогда же Гаврилов был восстановлен в звании, но уже через год уволен в запас, а за утрату партийного билета был исключен из партии.
Исключение из партии и пребывание в плену негативно сказалось на судьбе отставного майора. Человек, побывавший долгое время в плену, да еще и исключенный из партии, не мог занимать руководящие должности. Поэтому после увольнения из армии он недолго пробыл директором кирпичного завода. Гаврилов вынужден был соглашаться на самую неквалифицированную работу. Работал рабочим на тарной базе, затем экспедитором на приборостроительном заводе. В 1955 году он нашел жену и сына, с которыми расстался в первые часы Войны. В 1956 году, после выхода книги «Брестская крепость», Петр Михайлович был восстановлен в партии. А в следующем году ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Говоря о приграничных сражениях, нельзя не напомнить о самом первом танковом сражении Войны в районе Дубно-Луцк-Броды.
К началу войны у СССР в пяти западных военных округах числилось около 10 000 исправных танков. В то же время у германской армии вместе с трофейными и союзными официально было порядка 5-6 тысяч танков. Из них на советской границе сосредоточились 17 танковых дивизий, в которых насчитывалось примерно 3 350 боевых машин.
В сражении столкнулись 2500-2800 танков в составе 5 советских механизированных корпусов, что составляло более четверти всех танковых сил сосредоточенных в западных округах, которым противостояли около 700-800 танков 4-х немецких танковых дивизий. Однако почти половина советских танков была потеряна на маршах в результате поломок, увязания в болотах и ударов вражеской авиации. Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал М.А.Пуркаев предложил отвести войска и создать сплошную линию обороны. Однако его предложение не нашло поддержки, и под давлением Г.К.Жукова было принято роковое решение о нанесении контрудара всеми мехкорпусами с поддержкой трех стрелковых копусов. Не был учтен тот факт, что части только выдвигались к фронту, вступали в бой разрознено и без взаимной согласованности действий. Точно такую же ошибку Жуков впоследствии совершил 16 ноября под Москвой. В итоге, уже к 1 июля мехкорпуса Юго-Западного фронта были практически уничтожены. В их составе осталось от 10 до 30 процентов танков от первоначального числа. Единственным положительным моментом явилось то, что в отличие от других фронтов своими механизированными корпусами войска Юго-Западного фронта нанесли существенные потери немцам и задержали как минимум на неделю наступление противника на Киев, предотвратив окружение части советских войск.
На участке Южного фронта 22-23 июня наиболее сильные бои разгорелись в районе Унгены, Скуляны. В ночь с 22 на 23 и с 23 на 24 июня 1941 года, выполняя боевой приказ командира полка, группа красноармейцев под командой заместителя командира саперной роты по политчасти политрука Кемала Касумова, под ураганным ружейно-пулеметным и минометным огнем противника произвела подрыв двух мостов через реку Прут.
На эту операцию политрук Кемал Касумов вызывал добровольцев, и каждый боец сказал: «Я!». Касумов отобрал шесть человек: Петра Сотникова, Якова Маркуцу, Александра Цедина, Семена Артамонова, Николая Бухтиярова, Василия Хрестиченкова.
До первого моста подрывники под непрерывным огнем противника два с половиной часа преодолевали расстояние в 300 шагов, перетаскивая при этом трехпудовые ящики с взрывчатыми веществами. По мосту без всякого прикрытия кроме темноты саперы доползли до румынской сторожевой будки. Выполнив подготовительные работы, Касумов увел людей, мост был взорван.
В ночь с 23 на 24 июня был взорван второй мост. Когда красноармейцы стали отходить, гитлеровцы открыли сплошной огонь, желая во что бы то ни стало отомстить. Наши бойцы затаились, и противник перестал стрелять, ожидая, когда они зашевелятся. Но красноармейцы выдержали два часа и после этого благополучно вернулись обратно.
Взорванные мосты являлись основными средствами для переброски войск, как по железной, так и по шоссейной дорогам. Подрывом мостов была сорвана переправа противника на этом участке.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июля 1941 года командир отделения саперной роты 241-го полка 95-й стрелковой дивизии сержант Петр Васильевич Сотников, красноармейцы-саперы Яков Дмитриевич Маркуца, Александр Леонтьевич Цедин, Василий Иванович Хрестиченков, Николай Сергеевич Бухтияров, Семен Николаевич Артамонов награждены медалями «За отвагу».
На морских границах тем временем дела обстояли гораздо лучше. Связано это было с тем, что народный комиссар ВМФ СССР Николай Герасимович Кузнецов, назначенный в 1939 году, с самого начала своей деятельности готовил флот к Войне. Еще в январе 1941 года им был подписан приказ, согласно которому зенитные батареи были обязаны открывать огонь при появлении иностранных самолетов над нашими базами. Уже в марте в небе над Полярным, Либавой и Лиепаей зенитной артиллерией были обстреляны немецкие самолеты-разведчики. Однако за бдительность при охране границы нарком получил выговор. Тем не менее, первые часы Войны оправдали разработанную Н.Г.Кузнецовым по указанию наркома ВМФ и введенную в действие в 1940-1941 годах систему оперативных готовностей флотов и флотилий, позволяющую в кратчайшие сроки с соблюдением необходимых мер скрытности переводить силы флота в состояние немедленной готовности к отражению внезапного нападения противника.
В первые же часы Войны с целью блокирования наших флотов немецкой авиацией были сброшены магнитные мины на входные фарватеры в районе главных баз Черноморского флота в Севастополе и Измаиле. На Балтике воздушным атакам подверглись Лиепайская и Рижская морские базы, были сброшены мины и на Полярный — главную базу Северного флота. Доложив о налетах в Кремль, не дожидаясь указаний сверху, адмирал Кузнецов приказал всем флотам незамедлительно начать постановку минных заграждений согласно плану прикрытия. Таким образом, наши морские базы, защищенные минными кольцами, не были застигнуты врасплох нападением Германии. Противнику была противопоставлена высокая степень боеготовности советского Военно-Морского Флота. 22 июня 1941 года нами не было потеряно ни одного корабля, ни одного самолета авиации ВМФ.
Уже бесконечно далекими кажутся те солнечные июньские дни, когда началась великая отечественная война, когда весь ощетинившийся грозный Таллин жил еще почти мирной жизнью. Дни героической обороны только еще начинались. Главные силы врага были далеко. Сильно потрепанный флот немцев даже и не пытался попробовать напасть на Таллин с моря. В первую же ночь войны немцы попробовали осуществить массовый налет на город с воздуха. Заградительный огонь с кораблей, островов и берега встал смертоносной стеной. Вражеские самолеты не смогли приблизиться ни к рейду, ни к городу.
Через несколько дней фашисты изменили свою тактику. Они перешли к методу отдельных бандитских налетов. То днем, то ночью из-за облаков, из-за поросших лесом холмов появлялись отдельные вражеские машины. Но и эта тактика была абсолютно безрезультатна. ПВО Таллина работала исключительно точно, слаженно, организованно. Посты ВНОС, наблюдатели, дальномерщики, славные балтийские зенитчики издалека, за 40 – 50 километров, обнаруживали и опознавали самолеты врага. Их всегда вовремя встречал смертоносный зенитный огонь наших пушек и пулеметов. Чуть начинался обстрел «Юнкерсы» и «Мессершмитты» тотчас начинали менять курсы, вилять из стороны в сторону, скрываться в облаках. Многие нашли себе могилу на дне моря, многие упали на берегу, сгорели, погибли. Как правило, зенитчики начинали боевую работу, летчики истребители завершали ее. Бронированные фашистские самолеты, пораженные нашим огнем, снижали скорость и начинали дымиться. Тут-то их и добивали краснозвездные «ястребки». В первых числах августа немцы решили разбомбить наш аэродром. Большая группа – свыше 20 – «Юнкерсов» и «Мессершмиттов» около 7 часов вечера внезапно вынырнули из-за облаков. Зенитки и пулеметы открыли по ней сокрушительный огонь. Один самолет врага был сбит. Строй немецких машин нарушился. Некоторые из них все же пытались пикировать на аэродром и сбросить бомбы. Они упали в чистое поле, в болото.
С моря Таллин был абсолютно неприступен. После того, как фашисты убедились, что не испугать, не разбомбить им Таллин с воздуха, что небо над городом и рейдом в наших руках, - они решили более активно действовать на земле. Они бросали к Таллину свои мотомехколонны, своих мотоциклистов и автоматчиков. На подступах к Таллину фашисты захватили местечко Мярьямаа. Наша морская пехота пошла в наступление, вышибла их оттуда. Немцы улепетывали во все лопатки. Они оставили разграбленные лавки и дома, они опустошили винные запасы, вдосталь наиздевались над мирными жителями. Но праздник врага кончился.
Тогда он начал пробовать наступать в других направлениях. Каждый день приносил вести, что то тут, то там просочились отдельные группы вражеских машин, пехоты. Мы дрались с ними на подступах к Таллину во всех направлениях.
Балтийцы дрались за каждую пядь эстонской земли, они громоздили горы фашистских трупов вокруг Таллина. Не забыть подвига комсомольца-краснофлотца Куценко, уничтожившего в одном бою семь фашистских бандитов. Не забыть безымянного героя-краснофлотца, который полз по канаве с гранатой в руке и вдруг увидел, что со всех сторон на него направлены винтовки фашистов:
- Сдавайся, русс!
Но герой не сдался. Он бросил гранату и погиб сам, уничтожив вместе с собою восьмерых фашистов.
Его товарищ, его боевой друг тоже был взят фашистами в клещи. С двух сторон подошли к нему враги и предложили сдаться. Он спокойно поднялся во весь рост, надвинул бескозырку.
- Что ж, можно, - улыбаясь сказал он и стремительным молниеносным жестом вонзил штык одному из немцев в пузо и в ту же секунду обратным движением ударил изо всей силы другого врага прикладом. Так дрались балтийцы на подступах к Таллину.
Наши боевые корабли выделяли отряды добровольцев. Они вооружались винтовками, автоматами, гранатами и шли в бой на врага. Отовсюду, откуда только можно было, мы брали людей и отправляли их на передовые линии, в окопы. Зенитчики продолжали стеречь город и рейд с воздуха, но в любую минуту готовы были бить прямой наводкой из своих пушек и пулеметов по перекресткам дорог, по живой силе противника. И били! Били так, что наступающие немецкие колонны превращались в кровавое месиво. Били до последнего снаряда, до последнего патрона.
Замечательно сражалась морская пехота. Немецкий пьяный сброд шел в психическую атаку. Фашисты разделись донага, чтобы облегчить себе движение. В одних трусиках, с дикими пьяными криками пытались они спуститься с холма. Нет, не удалась психическая атака! Легли на вечный сон пьяные молодчики у берегов маленькой речки Пирита.
Все новые и новые силы бросал враг в бой. Вот уже рвется шрапнель над самым командным пунктом штаба обороны, спрятанном в земляном доте. Разрывы немецкой шрапнели сбивают листья и ветки в лесу, которым окружен командный пункт. Под разрывами пробегают штабные работники, командиры и комиссары, продолжая свою боевую работу.
Незабываемые часы, незабываемые минуты!
Ночь. Горят подожженные немцами предместья города, непрерывно уже много десятков часов бьет артиллерия наших кораблей по живой силе противника, героически сопротивляются балтийцы. То тут, то там переходят они в контратаки, истребляя живую силу противника. В ответ немцы открывают губительный минометный огонь. Им все равно куда бить, лишь бы бить, лишь бы создать иллюзию «могучей» артиллерийской подготовки.
Героически вели себя наши комиссары, наши политработники. Никогда не забыть старого друга Ореста Цехневицера, профессора Ленинградского университета, ученого литературоведа. Когда началась война, он пошел на флот, на комиссарскую работу. В дни героической обороны Таллина он все время проводил на передовых позициях. Он появлялся там, где огонь врага был смертоносен, - под огнем воодушевлял коротким словом большевика бойцов, помогал им окапываться, заражал личным примером. Писатель В. Вишневский, журналист Н. Данилов под ураганным минометным огнем стояли у памятника «Русалка» и, формируя новые отряды, направляли их на противника.
Ты кто, товарищ? Штабной работник? Журналист? Комиссар? Интендант? Все равно, твое место в бою, в бою за Таллин, в бою за наш город.
Пубалтовец товарищ Носелев и другие, - вы покрыли себя славой в боях. Секреталь парткомиссии ПВО тов. Евсеев, не забыть, как ты вел своих людей на бой с врагом. Товарищ Жарков, ты отпросился из штаба, ты покинул свой стол и пошел в открытый бой на врага.
Не найти, не собрать сейчас имен наших героев. Может быть потом, когда мы будем писать главу истории Великой отечественной войны, главу о героической обороне Таллина, мы найдем все списки, вспомним все имена, расспросим всех свидетелей, установим, кто погиб смертью героя, кто, израненный пулями и осколками, еще находил в себе мужество и силы продолжать бой, кто остался жив и невредим и вышел победителем. Сейчас, по горячим следам событий вспоминаются только отдельные имена, но их сотни и тысячи.
Помнишь ночную разведку, комиссар Струков, когда в сумерках полз ты вдоль каменной изгороди по пустому, мертвому полю, чтобы установить, не остался ли кто-нибудь из раненных на погибшей батарее? Помнишь, сержант Бардаш, помните, товарищи краснофлотцы Еремадзе и Еплатов, как трудно было под минометным огнем врага, как держались вы до последней минуты?
Вот короткая фраза из вчерашнего сообщения Советского Информбюро от 2 сентября:
«После ожесточенных боев наши войска эвакуировали Таллин».
Скупа эта фраза. Но за ней кроется смысл полный великой славы, великого героизма.
Вот канун нашего ухода из Таллина. Командный пункт обороны находится уже в самом городе. Уже изрыты улицы окопами. Штабные работники, наборщики типографии, караульная команда штаба держат оборону до последнего момента. Метким снайперским выстрелом снимает майор С. фашистского разведчика, забравшегося на крышу соседнего дома. Бой идет уже в считанном количестве метров. И люди держатся до последнего. За каждый уличный перекресток, за каждый квартал города мы вели бои. Слава вам, герои арьергардных боев, тт. Ф. Локнаюк, Михальцев. Фашистские самолеты носились по городу и косили людей пулеметными очередями. Все уже стягивалось кольцо огня вокруг гавани, пылали подожженные фашистами дома, заводы, фабрики.
И мы знаем: героической обороны Таллина, которая войдет в историю Отечественной войны, никто не забудет. Балтийцы дрались, как львы.
В старое время существовало дурацкое офицерское понятие: «честь формы, честь мундира». Это была «мнимая» честь, мишурная, больше относившаяся к эполетам и нашивкам, нежели к духу война. В боях за Таллин родилось новое понятие чести формы красного моряка. Часто бывало, что, идя в бой, красноармейцы пехотных частей и истребительных батальонов просили у краснофлотцев одолжить им тельняшки и бескозырки.
- Враг боится даже одного вида морской формы, - говорили они.
Да, «форма» балтийцев оказалась грозной для врага. Старые традиции русского флота, русских моряков, мы поддержали с честью и достоинством.
Ан. Тарасенко
(Из газеты «Красный Балтийский флот» от 6 сентября 1941 г.)
Сейчас есть много различных теорий, как обвиняющих, так и оправдывающих руководство. Но остается непреложным фактом то, что немецким войскам не удалось сломить сопротивление Красной Армии и ВМФ. Отступая, попадая в окружение, проигрывая бои, советские бойцы все же находили множество возможностей для продолжения борьбы, и не собирались легко сдавать свои позиции. Неожиданностью для захватчиков стало и сопротивление гражданского населения.
Нет аккаунта? Зарегистрируйтесь